Magic War |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Magic War » Омут памяти » "Как на Муромской на дороге..."(с)
1. Участники:
Hirondelle Satakieli|Shu
2. Дата и время:
Четыре с копеечками года до основы.
Зимний день.
3. Погодные условия:
Пасмурно и холодно. Сильный пронизывающий ветер.
4. Место действия:
Юго-запад княжества Северных Ветров. Притрактовая корчма "Три тролля".
Теги: флэшбек, Hirondelle Satakieli, Shu
Если бы кто-то сказал, что сидящая в углу корчмы девушка - представительница одного из старых благородных домов Запада, то его бы полили отборными матюгами, дабы говорящий не завирался.
Если бы сама девушка взглянула в зеркало, а потом глянула на себя прежнюю, увидала бы значительную разницу.
Собранные в строгие прически волосы, ленты, корсеты и фижмы - вся бабья мелочевка осталась романтичной барышне лет пятнадцати с затуманенными глазами. Теперь же девочку, нареченную при рождении полынно-горьким именем Ирондель, трудно было отличить от женщины племени гвальк'хов, что пугало купцов и оседлых по степям межстранья на юге Ноктюрна. Да и сама девица, одетая как кочевница, могла кого угодно напугать.
По обычаю предков, а из гвальк'хов была прабабка девушки, она носила короткие платья, удобные не только для того, чтобы мгновенно оказываться седле, но и гордо демонстрирующие, что носитель их из воинов - подолы не прикрывали сапог с заголенищными стилетами. Да и короткий акинак с красавицей-спатой на поясных ножнах говорили за себя. Девушку трогать опасались. Особенно после того, как она с ловкостью кошки расцарапала лицо хаму, принявшему ее за продажную женщину.
Между тем, при всем своем воинственном и гордом виде, девушка прибывала в том состоянии души, что зовется меланхолией.
Легкая бражка в щербатой глиняной чашке кончалась, проходящий мимо менестрель, застигнутый бурей и решивший заночевать в корчме, тихо пел о лихом разбойнике, что во сне предвидел свою смерть.
Ирондель натянула глубже капюшон, окончательно скрывшись в меху пушного зверька, которым был оторочен стеганный войлочный наряд.
- Отжил я свой век, да нет так, как человек, - продолжал рыдать певец и девушка бросила на него испепеляющий взгляд. - Горя горюя, бед бядуя...
"Этого еще не хватало. Как будто и без того плохо было!"
Эта премерзко-жалостливая песенка была самой любимой у ее, Ирондели, последней зазнобы - влюбленного в поэзию и древность барончика-полукровки.
Расстались они некрасиво.
- Простокваши, - коротко приказала Ирондель девушке-служанке, подбежавшей убрать грязную посуду.
Дель бросила расторопной медный грошик, та только пятками засверкала, спеша выполнить приказ "очень опасной персоны". Кьель же, получив просимое, скривила губы, спрятав усмешку в кружку.
Итак, расстались они нехорошо. Ирондель не сумела справится с приступом очередной истерики и разнесла маленький огородик на заднем дворике.
Ну как разнесла...выдрала с корнем весь аконит да отдала соседскому парню-дурачку. Думала, что тут отнесет ядовитое растение к Дель в спальню, а тот решил, что он буйвол и стал жрать стебли.
Взбесился болезный, все разломал да помер.
А Ирондель? А Ирондель выставили из дому, благо, что с вещами, деньгами конем и обещанием, что может быть отправятся ее искать через три денька. Если отправятся.
"Эх, жалко..." - мысленно протянула Кьель и стала зыркать по сторонам - удастся ли вернуться к себе без приключений.
" А ведь хорошим он был человеком. Книжки умные читал, мне помог разобраться в этих жутких эльфийских рунах...
Могли бы и договориться..."
Буря лютовала на многие километры вокруг, и не было от неё никакого спасу: будь ты хоть человек, хоть тень. Как ни мечись и куда ни побеги - всюду этот белый снег, чёрная ночь (или день? Ничего не ясно с этой проклятущей бурей!), ветер и холод, холод, холод. Зимняя стужа вымораживала кости, пробираясь под кожу и одежду вместе с ледяным северным ветром. Казалось, ударь себя по руке - и та треснет, отвалится с мелодичным звоном, как большая сосулька.
Шу, собственно, так себя и ощущал - одной большой сосулькой. Тяжёлой и мутной от заточённых в ней крошечных пузырьков воздуха, готовой вот-вот рухнуть вниз под собственным весом и разлететься ко всем чертям на крошечные острые осколки!..
Шу не знал, виновны ли в том его "южные" корни (как-никак, появился на свет он в Полуночном архипелаге), или, может, это его личная неприязнь, но холода он не переносил ни в какой своей ипостаси. Тень теряла ориентацию в пространстве (словно у зимы была какая-то особая магия!), человек - банально, - нещадно мёрз и желал залечь в спячку аж до самой весны.
Неприятно.
Более того - просто отвратительно! Шу, не привычный к передвижению обычными человеческими способами, искренне недоумевал: как вообще можно хотеть куда-то идти, если это занимает столько времени? Да ладно бы, дело было только в нём! В от уж чего-чего, а времени у - теоретически - бессмертной тени впереди было ещё навалом. Куда важнее условия поездки! Постоянный холод, лошадь, с первого взгляда взаимно невзлюбившая своего седока, многочисленные ямы, скрытые до поры под снегом... В падении Шуши из седла, вообще-то, не было ничего неожиданного: ему, не обученному толком верховой езде, правда, стоило бы дождаться приличной погоды или ехать на карете.
Стоило бы, но он не дождался и не поехал, за что и поплатился многочисленными ушибами, синяками и ссадинами. Малая цена, на самом деле: мог бы свернуть шею. Но тень привык быть баловнем судьбы, и о подобной перспективе как-то не думал: как тогда, так и теперь, медленно бредя по занесённой снегом дороге и ругаясь почём зря на природу, погоду, людей и зиму в Северном княжестве.
Единственное, чего хотелось утомлённому дорогой нелюдю - так это согреться и отдохнуть...
Ему повезло: какой-то сердобольный человек подбросил на своей телеге до перекрёстка, а оттуда, как точно знал уже бывавший когда-то давно в этих краях Шу, было не так уж далеко до небольшой корчмы. "Главное, - думал он, увязая по колено в снегу и стуча зубами от холода, - чтобы она была на том же месте".
Ему снова повезло: была. Видимо, десяток лет - не такой уж большой срок даже для людей. А может, это была уже и не так корчма, а совсем другая, просто открытая на том же месте, - какая, в сущности, разница?..
ввалился внутрь и сразу же захлопнул за собой дверь. Стряхивая с одежды снег, быстрым шагом пересёк помещение, не обращая внимания не бросаемы на него взгляды. На ходу зло буркнул пробегавшей мимо служанке:
- Принеси выпить, - после чего плюхнулся за первый попавшийся свободный стол. Шевелиться ему не хотелось. Пить принесённое - тоже. Хотелось растереть промёрзшие, кажется, насквозь конечности и уши, а после - заснуть где-нибудь в углу, и чтобы никто никогда не трогал.
Заплатив шустрой служанке за выпивку, Шу неохотно отхлебнул из большой глиняной кружки сладковатый горячий напиток, пахнущий почему-то мёдом и травами, после чего, наконец, немного осмотрелся кругом: раз уж ему пришлось оказаться в таком месте, то стоило хотя бы поесть. Не человеческой еды, в смысле.
Люди были одной из самых эмоциональных рас, так почему бы этим не воспользоваться?
Вместе с зашедшим в корчму ворвались ледяной вздох ветра да редкие храбрые снежинки.
Ирондель поежилась, допила простоквашу и думала было уйти, но не тут-то было. К ней целенаправленно шел горе-певец, напевая что-то про ведьму-метель, что запорошила, рвет сердце певуну да потешалась над ним, что-то про венчики в волосах, родню и святость пустого места. И, что самое смешное, певец грозился ее своровать с ее собственной свадьбы в храме на глазах у всех. И опять причитал что-то про злую вьюгу, ворованных невест да что он ее чуть не потерял.
Ирондель заметно напряглась и, делая вид, будто потягивается лениво, вытащила длинный тонкий кинжал. Сунется влажными губищами - подохнет не коснувшись даже носом ее лица.
Певец был не дурак, опустился на лавку, напротив нее и широко улыбнулся.
- Дэнлион, Покоритель Хин Маллена, к Вашим услугам, - менестрель улыбнулся еще шире. - Кинешь монетку, красавица, спою для тебя песню твоих степей.
- А леща карасем по морде не хочешь? - осклабилась Ирондель, растягивая и производя гортанно звуки. Раз уж ее приняли за степнячку, стоит и вести себя так, будто победил всех власть имевших в бое рога. Пережрал браги да не свалился под лавку.
Девушка вытащила из-под стола руку со стилетом и положила ее на стол так, чтобы острие смотрело мужчине в грудь.
- Ой, девочка, - притворно вскрикнул менестрель, - я тебя боюсь, боюсь, боюсь!
Ирондель хмыкнула и поднялась с лавки.
Она на две головы была выше низкорослого толстенького певуна.
- Так как на счет карасем по морде? У меня скелетик остался, - колдунья вопросительно приподняла брови. - Не хочешь? Так шагай подальше. Не тебе, рыбья харя, петь славные песни моего дома.
- Горячая баба, - пробормотал менестрель и поспешил ретироваться, чтобы не прилетело глиняной кружкой в голову. Отойдя на почтительное расстояние, повернулся к девушке и с ехидцей пропел:
- Кобыла кусачая, необъезженная. Так всю жизнь в стойле и простоишь!
И тут ему действительно прилетело. Круглая, что твой блин, деревянная доска, на которой в корчме подавали хлеб, врезалась мужику прямо в лоб, и, оставив на этом самом лбу громадную шишку, укатилась под стол, занятый впустившим ветер.
Дель подошла. Ей было не трудно. Но дощечка закатилась слишком далеко, чтобы ее было так просто достать.
Колдунья оперлась ладонями о столешницу.
- Не подашь ли мне доску, добрый человек? Мне хозяйке вернуть...
В помещении было тепло и пахло свежим хлебом, печёным мясом, брагой, травами и мёдом - впрочем, последние два аромата исходили от быстро пустеющей кружки Шу. Он понятия не имел, как называется чудной напиток, принесённый ему девушкой-служанкой, но не оценить его прелести не мог: по телу моментально разлилось приятное истомное тепло, а паршивое донельзя настроение выправилось до почти добродушного. Чудо свершилось, и это было чудесно!
Так что на окружающих людей тень смотрел уже не только и не столько с гастрономическим интересом, сколько с любопытством. Не то чтобы, на самом деле, было особо на кого смотреть: люди даже тут, на севере, увы, оставались всего лишь людьми. Сурового вида бородачи, не то наёмники, не то ещё кто - Шу не разбирался - разговаривали о чём-то своём за столом в дальнем углу; ещё несколько человек, кто с компанией, а кто без, без какого-либо порядка сидело за остальными столами. Тень скользил по ним глазами, но, не видя ничего приметного, ни на ком не задерживал взгляд надолго. Вызывал интерес разве что сам корчмарь, как возможный источник каких-нибудь интересных слухов да сплетен (выслушать их Шу всегда был охоч, правда, рассказывать никому особо не торопился), да менестрель, старательно выводящий из себя хмурого вида девушку с чёрными вьющимися волосами.
За неимением лучшего вида, тень устремил свой взгляд на них.
...метко пущенный прямо в лоб барду деревянный диск звонко стукнул боком об пол и укатился куда-то к Шу под ноги. Тень извернулся на стуле (что, на самом деле, со стороны выглядело крайне забавно), и, чуть не сверзившись под стол, потянулся к подставке рукой - он бы достал её в любом случае, даже и без просьбы, справедливо рассудив, что в данной ситуации лучше быть галантным и покладистым. Бояться он степнячки (чей наряд узнал, только когда он встала на ноги), конечно, не боялся, но имел слабую надежду услышать от неё что-нибудь интересное. В её краях, как он слышал, были прекрасные легенды. А что может лучше развлечь в бурю, чем хорошая история?
- Не подашь ли мне доску, добрый человек? Мне хозяйке вернуть...
Шу, щеголявший ссадиной на левой скуле, хитро улыбнулся и без возражений протянул требуемое:
- Не могу отказать даме в её просьбе, - его голос был сладок, как патока.
С пола поднялся упавший от удара менестрель и, отряхивая одежду от мусора, бросил на них взгляд, наполненный непередаваемых масштабов негодованием.
"Ну, ты, приятель, сам виноват!" - весело хмыкнул Шу. Уж он-то давно уяснил: связываться с женщинами - опасное дело! Впрочем, как и со степняками. А уж если с женщиной степнячкой... "Да ты ещё легко отделался!"
За спиной чертыхался менестрель, костеря на чем свет стоит всю ее, Дель, родню. Будь девушка чуть менее терпелива и будь в ней чуть больше крови гвальк'хов, хулитель бы так и замер на месте.
Но, во-первых, Ирондель была небесного терпения, коли сравнивать ее с чистокровной бабкой; во-вторых, правила этикета еще никто не отменял, и было бы грубостью отплатить корчмарю поножовщиной и бессонной ночью; а, в-третьих, бить мужчин - слишком сомнительное удовольствие. Следовало бы найти соперника поинтереснее. И уж точно не менестреля.
Метательный снаряд ей все же вернули. Причем с вежливой фразочкой да карамельной улыбочкой:
- Не могу отказать даме в её просьбе.
- Большое спасибо, - оскалилась девушка, мельком осмотрев того, кто так вежлив. Косо усмехнулась и всучила доску проходящей мимо служанке.
- Отнеси. А-то потеряется еще.
Девушка что-то пискнула нечленораздельно и поспешила скрыться.
"До чего же расторопны нынче служанки корчм. Не иначе как особых отбирают на это дело. Побыстрее да посмазливее".
А менестрель продолжал ее хулить. И если до этого он это делал тихо, то теперь на его бабий вой оборачивались другие посетители и постояльцы.
- Чтоб тебе жрать свои портянки, - процедила сквозь зубы колдунья и обворожительно, по крайней мере она так считала, улыбнулась вежливому человеку. - Прощу прощения.
Девушка не спеша вытянула ленту, стягивающую одну из девяти кос, и намотала ее на руку.
- Не люблю невежливых людей.
Дальше все происходило слишком быстро. По крайней мере для горе-певца, раззявившего варежку на колдунью. Спустя минуту он уже лежал скрученный на полу, а язык его был вытащен наружу и был зажат меж пальцев девушки.
Что же, не быть ему теперь Покорителем Хин Маллена. Без языка-то.
- Так ты... - медленно начала, несколько растягивая гласные, Ирондель, медленно вытягивая из ножен кинжал, - что-то говорил про мою прабабушку, я не ослышалась?
Захлебывающийся слюнями менестрель поспешил отрицательно промычать что-то неразборчивое и даже головой помотал.
- Ага, - заключила Дель. - Значит ты своим гнусным языком хулу слал моей бабушке, так?
Девушка прикоснулась лезвием кинжала к кончику языка. Несчастный снова поспешил опровергнуть все свои слова. Дель усмехнулась и чуть надавила лезвием на язык менестреля.
- Хм...значит ты, козья морда, смел недостойно выражаться о моей матушке?
Дэнлион и вовсе заверещал, почуяв прохладцу металла на языке. Визжал он как недорезанная свинюшка, но суть была одна - он брал свои слова обратно.
На плечо Дель легла рука одного из бородатых наёмников.
- Уважаемая... - мужчина замялся, думая как к ней обратиться, но так и не нашелся. - Я уверен, что этот глупый человек заслуживает кары, но прошу Вас, повремените с казнью. А-то бедный хозяин корчмы свалится замертво. Пожалейте его пятерых детей.
Пожалеть корчмаря... что же, пускай. Дель кивнула наемнику, но кинжал прятать не спешила.
Мелькнул в воздухе клинок, и бедный Дэнлион, Покоритель Хин Маллена вылетел пулей за порог, отплевываясь кровью. Кошка, следившая за всем безобразием, спрыгнула со своего места и подбежала к колдунье.
Сегодня ее ждало совершенно новое блюдо - человеческий язык. Пускай даже маленький кончик. Главное, что не мышь.
Сатакьели поднялась с пола и проследовала обратно к вежливому человеку.
- Итак, я, кажется, Вас не поблагодарила, - Дель склонила голову, не столько из вежливости, сколько от необходимости доплести косу, которая расплелась без ленты. - Спасибо Вам, что сохраняете рассудок трезвым, а язык за зубами.
Шу смотрел на происходящее во все глаза, понимая, что... что, чёрт возьми, ему всё это очень, очень, просто до невозможности, нравится! Он даже не скрывал широкой ухмылки, демонстрирующей раскрывающие его нечеловеческую природу зубы: настолько был поглощён происходящим. Нет, садистом тень всё ещё не был, и сам предпочитал использовать иные методы устрашения, но смотреть со стороны... Театр, который любили устраивать вокруг себя люди, сегодня давал на редкость интересное представление.
Шу бы с превеликим удовольствием и сам принял в нём участие, если бы успел, но, увы: бородачи успели раньше, и не дали свершиться чему-то на самом деле интересному (и страшному, конечно, тоже).
Так что он остался в стороне, безмолвный и довольный. И ничуть о том не пожалел:
- Итак, я, кажется, Вас не поблагодарила, - сказала ему степнячка. За что именно она вздумала благодарить тень, последнему, если честно, было не очень ясно, но он не стал акцентировать на этом внимание. Когда благодарят, лучше принять благодарность. Верно? - Спасибо Вам, что сохраняете рассудок трезвым, а язык за зубами.
"Ах, вот оно что", - на самом деле, эта причина (или всё же повод?) не казалась Шу хоть сколько-нибудь значимой, но кто знает, чем живут степняки? Возможно, у них такие малости в самом деле что-то значат? Люди, в самом деле, любили зацикливаться на мелочах - это Шу было давно известно.
- Польщён, - медленно, тщательно взвешивая слова, ответил он. - Однако не думаю, что это стоит благодарности. Право, любой... - он невольно осёкся, и продолжил с косой усмешкой, не показывающей, впрочем, зубы: - Любой воспитанный человек поступил бы также. Я в этом уверен.
Тень кивнул на место рядом с собой:
- Однако, не хотите ли составить мне компанию? Обещаю, что не буду к вам приставать! - он весело сощурился, пряча чуть посветлевшие от веселья глаза за ресницами.
- Однако не думаю, что это стоит благодарности. Право, любой... Любой воспитанный человек поступил бы также. Я в этом уверен.
- К сожалению, воспитанных людей все меньше, поэтому приходится как-то выживать.
Ирондель погладила ласково трущуюся о ее ногу кошку. Кошке досталось сегодня на удивление щедрое угощение: и мясом покормили, и погладили, вместо того, чтоби пинком прогнать. Сегодня был явно кошкин день.
- Однако, не хотите ли составить мне компанию? Обещаю, что не буду к вам приставать!
Он обещает, что не станет к ней приставать. Ирондель чуть ли не давится смехом. К ней пристать трудно. И, если рассматривать последние ее годы, еще и опасно. Когда-то было опасно для кошелька и жизни, теперь только для жизни.
У всего есть плюсы. И у проживания с головорезами тоже. Именно через них она попала к дальним родственникам, именно благодаря им научилась тому, что оседлые редко могут понять или воспроизвести своими коротенькими членами.
- Пожалуй, - усмехается Кьель, - я составлю Вам компанию. От меня не убудет.
"К тому же, мне тут еще дня три сидеть, пока метель не стихнет, надо же себя чем-то развлечь..."
Расторопная девчушка снова подбегает и, получив указание, скрывается в недрах кухни, чтобы вернуться с большой пузатой кружкой ароматного медового сбитня и исчезнуть вновь.
Такой пьют еще горячим, чтобы согреться. Дель пододвигает кружку новому незнакомцу и кивает головой, пей, мол.
- Ваш уже остыл и от него нет проку. Горячий будет лучше.
Ирондель знает в сбитне толк. Когда живешь в Альдеге, невольно научишься не только разбираться в сбитнях, но и сама начнешь их готовить.
Служанка поставила перед Дель кружку простокваши. Тоже излюбленное здесь питье. Правда, совершенно не зимнее. Зато полезное и относительно вкусное.
- Итак, раз уж Вы меня позвали составить Вам компанию, будет невежливо не назвать имен. Меня можно звать Кьель. Некоторые добавляют, что я из гвальк'хов.
"В чем частично, но ошибаются".
Ирондель поболтала в кружке питье и задумчиво в него заглянула. Да, это тебе не по чаю гадать, откуда выйдет враг или что там впереди, что уготовила бескрылая проказница судьба.
- Как же мне называть Вас?
Шу приподнял уголки губ в вежливой улыбке и с благодарным кивком принял кружку. "Сбитень" - так, кажется, это называется? Тени нравится. Прекрасный напиток, особенно, в такую стужу.
- Итак, раз уж Вы меня позвали составить Вам компанию, будет невежливо не назвать имен. Меня можно звать Кьель. Некоторые добавляют, что я из гвальк'хов.
"Можно звать" - это совсем не то же самое, что "Моё имя", не так ли?"
Тень отпил сбитня, ласково огладил пальцами шероховатые бока кружки и прикрыл глаза от удовольствия - ему тепло и вкусно, чего ещё желать?
- Шу, - ответил он с разморенной ленцой. - Так меня называют. Называйте меня так и вы, если, конечно, не имеете на языке более подходящего прозвища.
Не ему печься о сохранности собственного имени. Назови Кьель его хоть горшком - какая, в сущности, разница? По крайней мере, уж кто-кто, а Шу её точно не видит.
- А вы - степнячка, я верно понял? - уточнил он с теми вкрадчивыми интонациями, которыми, вероятно, пользовалась бы застигнутая в курятнике лиса. - Кажется, рассказы про вашу горячую кровь - отнюдь не сказки... право, не сочтите за дерзость. Я никогда прежде не имел знакомств ни с кем из вас, поэтому очень любопытствую.
Шу слукавил: странно было бы, если бы за шесть с лишком веков своей жизни он ни разу не пересёкся ни с одним степняком. Вот только последняя такая встреча (которую он не забыл, конечно же), была так давно, что и вспомнить страшно - "несуществующий" возраст разом наваливается на плечи, придавливая к земле.
Тень совершенно не чувствовал себя стариком, но, проведя столько лет с людьми, чьи поколения сменяли друг друга с совершенно невероятной скоростью, любой бы стал задумываться о таких вещах.
Шу...
Шу - шуршит трава, клонящаяся под ветром. Шу-шу - шелестит камыш у мелкого озерца.
Шу-шу-шу... - шушукаются быстролапые ежики.
- Шу, - задумчиво пропевает Ирондель, продолжая задумчиво пялиться на донышко кружки. Простокваша не похожа на чайную гущу в пиале. Но остается на стенках не менее причудливыми узорами.
"Интересно как...они гадают на простокваше..."
- А вы - степнячка, я верно понял? - Дель едва заметно дергается, отвлекаясь от созерцания и кивает головой. Да, пожалуй, теперь она гвальк'х. Иначе с чего обыкновенно человекоподобный Мильне вдруг стал Птицеликим? Не иначе принял ее вместе с принятием ее родом.
- Кажется, рассказы про вашу горячую кровь - отнюдь не сказки... право, не сочтите за дерзость. Я никогда прежде не имел знакомств ни с кем из вас, поэтому очень любопытствую.
Дель едва заметно хмурится. Она не так много может сказать чужаку.
Во-первых, приобретенная скрытность - сказывались те несколько лет, проведенные вне теплой пуховой перинки, да кружевного белья. Во-вторых, никто не отменял тайн. А в-третьих... А в-третьих, говорить о гвалькхах что-то очень важное не очень хотелось. Оставалось говорить только о себе. Но и сдалось ли оно ей?
"Вежливость. Это была бы вежливость...
...Но к чему она теперь?
..Просто так, потому что надо..."
- И, я полагаю, Вас распирают изнутри вопросы?
Молчание затянулось, что несильно удручало девушку, но все же было ей несколько...неприятно. Дель едва заметно нахмурилась. Она не любила говорливых людей. Но людей, обрывающих диалог на полуслове она не любила еще больше.
"Однако..."
Однако эта задержка в их незамысловатом перебрасывании словами дала Кьель возможность присмотреться к существу, с котороым диалог и повелся.
Это был тощий высокий субъект, причем настолько высокий, что его можно было принять за граничный столб, и настолько худой, что этот столб бы показался рядом с субъектом откормленным боровом.
"Вот как..." - колдунья приподняла слегка брови и усмехнулась. Потянула носом воздух и громко чихнула.Собеседник пах пылью, мышами и немного миндалем. Слегка пах сыростью и плесенью. Субъект пах темными чуланами и пыльными чердаками. Возможно, так пахнут маленькие приведения, что живут в небольших замках по окраинам. В небольших и старых замках.
Колдунья потерла задумчиво переносицу, чихнула еще раз, и, наконец, удосужилась спросить:
- Предупреждая, однако, ваши вопросы, осмелюсь задать свой. Кто вы такой? Что за существо?
"Не тень ли того самого несчастного короля-отца, что отравлен собственным братом, сговорившимся с неверной консорт-королевой?" - усмехнулась внутри девушка, вспоминая что-то неплохое из прошлой, куда более оседлой и светлой жизни. - "Глупости..."
У Шу, и впрямь, было много вопросов. В любой другой ситуации он бы, несомненно, тут же вывалил их на голову собеседнице, ничуть не волнуясь по поводу её явного неудовольствия этой темой, но сейчас за окном продолжала лютовать вьюга, и иных собеседников, кроме Кьель, не предвиделось. Поэтому, хотя бы первое время, не стоило её сердить. Шу знал: люди любопытны; главное - суметь подобрать правильный ключик к их любопытству, и тогда они никуда не денутся, пока его не утолят. Собственно, тень и сам был грешен этим, поэтому и утверждал с такой уверенностью.
Однако, судя по нахмуренному лицу Кьель, Шу думал слишком долго. Чуть смутившись, он ковырнул ногтем столешницу. Неловко вышло.
Но прозвучавшая далее фраза оказалась ещё более неловкой:
- Предупреждая, однако, ваши вопросы, осмелюсь задать свой. Кто вы такой? Что за существо?
- Вы задаёте очень странные вопросы, Кьель из гвальк'хов, - осторожно ответил Шу. Он был настолько ошарашен тем, что его так быстро раскусили, что даже не попытался отвлечь собеседницу замечанием о том, что вопросов она задала не один, а аж два. Но это в любом случае навряд ли сбило бы её с толку. - И вы меня сильно удивили. Обычно ваши сородичи не отличаются внимательностью, и сойти за одного из них оказывается гораздо проще, чем можно подумать... Я надеюсь, вы не будете поднимать из-за этого шум? Снаружи довольно-таки холодно.
С нарочитым равнодушием тень сделал глоток из кружки. Если его новая знакомая всё-таки окажется ксенофобом, то сбитня Шу ещё долго не видать - как минимум, пока он не доберётся до следующего трактира.
- Вы задаёте очень странные вопросы, Кьель из гвальк'хов...
"Вопрос как вопрос!" - шевельнулось обидчиво сознание, но притихло, присмиренное. - " Впрочем, и правда, странный вопрос. Странный, но требующий ответа, иначе на кишках повесишься от любопытства.
Или кого-нибудь повесишь..."
Кьель исподлобья посмотрела на собеседника и скривила губы в недовольной усмешке.
"Нет, он прав. Осторожнее... Осторожнее надо быть..."
И словно в подтверждение ее слов, неведомое создание продолжило:
- И вы меня сильно удивили. Обычно ваши сородичи не отличаются внимательностью, и сойти за одного из них оказывается гораздо проще, чем можно подумать... Я надеюсь, вы не будете поднимать из-за этого шум? Снаружи довольно-таки холодно.
"Его правда... Люди и правда редко что-то замечают... Что-то необычное.
Но пахнет же. Чуланом пахнет! Почему никто не чувствует?"
Дель понизила голос до полушепота:
- От вас пахнет так, как не пахнет от моих, как вы выразились, сородичей. Сколько угодно плесени, затхлости, пыли, но ни пота, ни просто запаха тела. Вы ведь не...
Впрочем, это ваше дело.
"И отчасти твое... Ты ведь тоже не совсем человек, Кьель. И он, если не из людей, а он не из людей, тоже же должен понять это...
Как интересно..."
- Я не стану поднимать из-за этого шума. А даже если бы начала, то это было бы глупо. Север любит... "нас?" ... необычных созданий.
Так кто вы, Шу, если это не секрет?
Ирондель несколько отодвинулась от кромки стола, увеличивая расстояние между собой и созданием.
"Сойти за человека и правда слишком просто порой. Особенно тем, кто на них, людей, похож. Особенно при наличии старания. И у меня его, кажется, не занимать..."
- Так какие вопросы вас мучают?
Вы здесь » Magic War » Омут памяти » "Как на Муромской на дороге..."(с)