Ласточка озирается, роскошь заведения ей кажется несколько вычурной, гротескной, высмеивающей роскошь как таковую. Она смотрит в упор на работниц, но все они одеты прилично. Ирондель опускает веки, пряча недоумение. Берет Шакала под руку, стеснительно прижимаясь боком. В борделе она впервые, как впервые она видит прилично одетых профурсеток. Обычно представительницы этой профессии, которых она встречала на улицах, вызывали отвращение своим ярким макияжем, своими нарядами, запахами, манерами. Ласточка приподнимается на носочки и тихо спрашивает Шакала:
- Это точно дом терпимости? Может это какой-то салон. Они не очень похожи на...падших женщин...
Ласточка продолжает пялится по сторонам, как-то пришибленно, ей тут неловко. она бы в любом случае сюда не зашла бы, если бы необходимость оторваться от погони в виде толп рассерженных жителей. Задать очередной вопрос - "Почему бордель так странно называется?", она не успевает. К ним навстречу спешит круглый маленький человечек, похожий на пышную булочку. Он, даже не дойдя до них, он начинает рассыпаться в скользких комплиментах, Ирондель морщится, стараясь вычленить из потока слов суть, а круглый человечек уже хватает ее за рукав, тащит куда-то вглубь здания. Туилиндо пытается вырваться, сама идет послушно, понимая, что ничего плохого ей сделать не хотят, садится, утопая в мягком кресле. Подбирает ноги.
- Он сказал, что хозяйка тебя хочет видеть...что вы знакомы...интересно... - Ирондель лохматит пальцами волосы, рассматривая комнату. По сравнению с прошлым залом она блеклая. В ней нет гротескного блеска позолоты, алых бархатных портьер и диванов, не стоит клавесин и сцена для музыкантов, не звучит музыка, потому что музыкантов тоже нет. Здесь тихо и спокойно. Ласточка рассматривает акварельную фреску на стене, явно самодельную. Улыбается немного грустно, на стене изображена замерзшая гавань, знакомые длинные узкие корабли с драконами на высоких носу и корме. Рассматривает ощеренную морду белого волка на одном из треугольных стягов. Форесуурэ. Страна, корабль, человек.
- Если это рисовала хозяйка, то она невероятно талантлива.

Хозяйка, талантливая, рисовавшая бледную акварельную фреску, появляется скоро. Медь в золоте. Красное золото западной империи. Очерченные губы, стройный стан. И язвящие глаза. Голубые, подведенные углем, с рисованными узкими крылами стрелок. Улыбается язвительно-тонко. Насмешничает словами.
- Здравствуй, Лилия, лоэ Индил Ломэ Тарро. - Ласточка улыбается. Подруге? Нет. Просто знакомой. - Ты тоже хороша, как и прежде, так и поныне. Дочка моя жива, дочке моей никто не указ. Даже рыжие умаксанхини. А почему тебе покоя не дает она своим любопытством?
Ласточка смеется глазами. Сколько можно? Почти пять лет прошло. Тогда они друг над другом зубоскалили, тогда они были кем-то вроде соперниц за чужое сердце, теперь это так же весело, но не так прилично. Ирондель прикрывает глаза.
- Ты мне рада, Индил, как и я тебе. Почему бы нам не признаться друг другу в этом.

«Да-да! Я даже оставил тебе свою одежду в душевой в качестве компенсации за не нанесенный ущерб!»

Шакал, слыша шум, автоматически разворачивается в сторону него, почувствовав, как ногти на руках твердеют и удлиняются. Шум – это плохо. Шум – это враг, шум – это погоня, охота. Шакал любит охоты, но когда охотятся не на него. Сейчас пришли именно за ним, за его шкурой. Да его голову задорого продадут – желающих купить будет много.

- Нам как бы надо укрыться… и по возможности сбежать…  - Шакал, не скрывая того, что он нервничает, боязливо озирается по сторонам, снова с опаской косится в сторону нарастающего шума. Запахи. Дым, ржавчина, дерево, кровь, пот. Немого страха и много ярости. Ещё не лучше.

- Индил, надеюсь в этом заведении хорошие туалеты, да...
«О, Индил. Надо запомнить, кажись, пригодится».
Только Шакал не успел среагировать на приближающийся шум, как он стих. Вернее, превратился в шум иного рода, как только Ирондель что-то наколдовала.
«Ещё один плюс иметь в соратниках бабу. Особенно если она колдунья. Находчивые, симпатичные, с чувством юмора».
-А что...если переправить нас в бочках с вином? Пустых. или с яблоками...
- Лучше в полной бочке с вином, - не думая, моментально отвечает Шакал. Страх сразу же исчез, а ему на замену пришла былая уверенность. Оборотень быстро адаптировался под ситуации, кроме того, негоже при двух дамах так нервничать. Да и вообще, если бы дело дошло до крайностей, то ему пришлось бы обернуться и уносить ноги. Прихватив Ласточку, конечно.  – А можно бочку вина отдельно от пустой бочки, в которой нас переправят. А может будут варианты попроще. Нет, я на всю согласен, - Шакал делает честные глаза, кивая Сюзанн. – А в долгу я не останусь, да.

Ласточка усаживается в очередное глубокое мягкое кресло, забираясь с ногами, пачкая светлую обивку, но, что удивительно, неодобрения со стороны Сюзанны не находит. Та занята какими-то своими делами, даже бормочет под нос что-то непонятное, касающееся явно Шакала, а не ее.
-Анна, а мне нравится третий вариант.  - Почему бы немного не обнаглеть? Почему бы не прокатится в мягкой красивой карете, от которых она так давно отказалась. - Давно я на красивых каретах с услужливым кучером не каталась. Год, наверное, как в храм уехала.
Ирондель улыбается осматривая помещение. Смотрит на пляски пламени свечек, на причудливые тени на стене. И чувствует себя в чем-то уютно-домашнем. Зевает, прикрывая ладонью рот. Откидывается на спинку кресла, сворачиваясь в причудливый калачик, лениво наблюдает за Сюзанной, за Шакалом сквозь опущенные ресницы. Чувствует себя шкодным ребенком, подглядывающим за строгими родителями.
-Да целуйтесь уже, я сплю... - Делает вид, будто сладко посапывает, продолжает глядеть на них в решетчатую щель. Внутри коварно улыбаться. Шакал любил много разных женщин, очень много, но Анна пока что самая нормальная среди известных. Кроме, разве что, той семнадцатилетней казненной девушки. Нормальной объявленной заочно, просто потому что жалко. И ее, и ее ребенка. И даже Шакала. про Анну она сказать ничего не может. Потому что не проводила с ней много времени, да и в жизни Анны скорее всего были обычно другие мужчины...так что за нормальность Шакала на их фоне она отвечать не берется.
Зевает снова сонно, снова изображает посапывания, следит сквозь опущенные ресницы.

Отредактировано Hirondelle Satakieli (2014-01-21 13:00:57)

Шакал пребывает в легком недоумении, когда Ласточка целует его в щеку. Сейчас его окружают две шикарные женщины, причем он не совсем понимает, что эти обе женщины от него хотят. Да, что уж говорить, он сам-то толком не понимает, что хочет.
Ласточка уходит, он остается один на один с Анной. Руки у неё такие же мягкие, запах такой же опьяняющий. Шакал держится, чтобы не потерять голову. Ему сейчас это не нужно, не выгодно, нельзя.  За ним охотятся, и сейчас не самое лучшее время, чтобы устраивать любовные игры. Кроме того, он не один. Пусть Ласточка и вышла, но слова, сказанные ей ему, не говорили о том, что она не вернется. Вернется, ещё как вернется и устроит нагоняй.
Он резко встает с кресла, с трудом закрыв глаза на нежный голос, на мягкие руки, которыми она  гладила его лицо. Пожалуй, Шакал впервые отказывается он ласки и от всех её последствий. Сам удивлен, но теперь он точно знает, что ему нужно.
- Послушай… - он на несколько секунд задерживает дыхание, встав спиной к девушке. Ему нужно сбить запах, который идет от неё, поэтому Шакал закрывает рот и нос ладонью. Руки пахнут чужой кровью. Кровь смыли, а запах остался, - по-моему, сейчас не самое время. Вернее будет сказать, совсем не время. Если ты не понимаешь… то руки у меня по локоть в крови, и за эту кровь мне сейчас будут мстить. Массово. Я не хочу, чтобы мою голову преподнесли кому-то на серебряном блюде… ты ведь этого тоже не хочешь? – глубоко вздохнув, Шакал поворачивается к ней, заглядывает в глаза. – Мне нужно сваливать как можно скорее. Ты, милая, тоже впутана в мою историю, поэтому если будут убивать меня, то тебя эта участь вряд ли минует…
Его прерывает вошедшая в комнату Ласточка. Как Шакал и предположил – она вернулась. Говорит она примерно о том же, о чем говорит и Шакал – бежать им надо. Он переводил взгляд с Анны на Ирондель, с Ирондель опять на Анну. Все-таки за женщинами наблюдать интересно, но легкое волнение берет свое – умирать не хочется никому.

Ласточка будто бы и не помешала. Шакал стоит спиной, закрывая лицо руками, Сюзанна курит в кресле. Если бы она не знала, что оставила их на время чего-то должного оставаться в тайне, она бы сейчас и не думала, что что-то еще не началось или уже закончилось.
Девушка алеет до корней волос. Но сейчас просто не было достаточно времени на все, что они могли бы запланировать.
-Толпа? Откуда ты знаешь? - Ласточка ждет ответа, бледнеет, краснеет, но понимает, что вопрос не требует ответа. Это спонтанно. Это из серии случайных предсказаний. У Ласточки такие тоже получаются. Только редко. И не всегда точные. Это спонтанно и это из серии "попой чую". - Знаешь. И...что же делать тогда. Ты собираешься позволить им разгромить бордель? А как же твое дело?
Ирондель видит, что Сюзанне плевать с высокой башни на голову прохожим. Ей все равно, что случится с домом, охранниками, разве что не плевать на девочек. Но им явно не угрожает опасность. Их явно уже нет. Анне явно плевать даже на собственную жизнь. Только вот огонек в глазах у нее не заинтересованный, что будет дальше, а предвкушающий - кто первый сунется. Ее взгляды, скользящие по комнате бессловесно указывают на места тайников-ловушек. Ласточка смеется.
- Ты с самого начала знала, что тут будет... - И не вопрос, и не до конца утверждение. Да, скорее всего она знала. Или предполагала такой исход. Только вот спокойна она из-за другого. Как и ждет она по другой причине. - Ты не просто хозяйка борделей...Впервые меня радует этот факт...

"Запахи. Запах пота и крови. Запах гнева, запах желания. Желания смерти", - Шакал, застыв восковой фигурой, смотрит стеклянным взглядом на кинжал, который демонстирует Анна. В голове проносятся странные мысли, ни одна из которых не имеет никакого смысла. В ушах звон, Шакал не слышит никаких звуков, кроме этого звона. Похож на церковный набат. Он его слышал в детстве, правда, очень не любил. Как и все оборотни не любят колокольный звон. Ещё сердцебиение, боль в висках. Шакал судорожно сглатывает. Это уже не страх, не паника. Это совсем другое чувство.

И тут раздается "бабах!". Шакал, отскочив к стене, видит, как камень пролетает в комнату, как осколки попадают на лицо девушки, разрезая нежную белую кожу. Толпа под окнами беснуется, Шакал чувствует, как в нем пробуждается зверь, монстр. Анна спокойна, Анна вытирает кровь с лица, но ладони только сильнее размазывают её. Раздается крик Ласточки. Шакал чувствует себя, откровенно говоря, хреново. Он понимает, что собачью сущность он удержать уже не сможет. Смысла нет, сил нет. Слишком много запахов и эмоций. Если он чувствует их на таком расстоянии, то что с ним будет, когда толпа будет близко?

Шакал понимает, что его положение ухудшилось, когда погас свет. Зрачки машинально расширились, а сердце почти выпрыгнуло из груди, почти сломало ребра. Как птица из клетки. Любому оборотню нужна охота. У Шакалы охоты не было давно, он все время подавлял инстинкты, ожидая лучшего случая, бесился, играл, но не охотился. Он прекрасно понимает, что сейчас не время, не время выпускать волка, монстра, живущего внутри, но ничего поделать с собой не может. Народ кричит, и его чуткий слух различает слова: "смерть ублюдку", "сжечь", "выпотрошить", "уничтожить", "отомстить".

В темноте он видит прекрасно. Кажется, что и Анна видит очень хорошо, но все-таки в движениях читается осторожность. Так люди ходят в темноте. Анна тащит за собой Ласточку. Шакал, помедлив, начинает двигаться за ними, с какой-то опаской озираясь по сторонам. Темнота давит на грудь, манит бурого зверя наружу. Шакал подавляет его какое-то время. Шакал не слышит, что говорит Ласточка, что говорит Анна. В голосе первой читается паника, в голосе второй - уверенность.

Земляные стены, мокрый пол. Шакал ловит носом запах. Сырость, гниль. Ни следа от ароматов борделя. Даже духи Анны не пахнут так остро, так явно, как запахи этого тоннеля, коридора... или как это еще можно назвать? Шакал идет позади девушек. Тело у него напряжено, голова не соображает. По вискам бьет тяжелый молот. Шакалу очень хочется охоты. Если все это не кончится, то девушки в этом тоннеле окажутся в компании здорового бурого пса.